Вадим Ольшевский из Америки пробует себя в жанре литературной критики и публицистики - и выдаёт очень глубокий текст. Он безусловно прав: Россия - крестьянская страна. Не в том смысле, что в ней большинство занимается сельским хозяйством - тут как раз всё наоборот, Россия идет в мировых лидерах по уровню урбанизации, у нас подавляющее большинство населения живет в городах (или в том, что в России считается городами). Но нет, смысл в том, что само население РФ остается крестьянским по духу, и тут два, даже три поколения не могут ничего сделать. Вокруг - КРЕСТЬЯНЕ. И это очень многое объясняет. Не то, что они русские, а то, что они крестьяне. Вот теперь - сам блистательный текст Ольшевского:
"О РАССКАЗЕ ШУКШИНА "СРЕЗАЛ" И ВООБЩЕ О ШУКШИНЕ. У этого текста есть повод. Дочь писателя, Мария Шукшина пару дней назад восхитилась разговором Петра Толстого с французами. И сказала, что она исконно по-русски радовалась тому, как Толстой срезал французов. И тут же вся либеральная тусовка стала посмеиваться над Шукшиной. Ведь рассказ Шукшина "Срезал", вроде бы, о том, что срезать – это плохо. А значит, не читала Маша папин рассказ!
Такой была и моя первая реакция на эту новость. Но, как сейчас стало в определенных кругах модно говорить, не все так однозначно. О чем рассказ Шукшина? Как он относится к своим героям?
Шукшина я впервые прочел школьником. И мое впечатление было противоречивым. Это была не литература. Где у Шукшина князь Болконский? Где монолог под дубом, который мы изучали в школе? Это не рассказы, а так, байки. Сегодня бы мы их отнесли к категории фейсбучных постов. Пришло в голову полмысли, и автор наскоро накатал текстик. Мелкотемье, одним словом. Но я с большим удовольствием перечитывал томик Шукшина. Раз 40 перечитал. Я об этом тогда не знал, но ведь это один из нескольких главных признаков литературы. Когда интересно.
Я начну не с рассказа "Срезал", а с другого рассказа, названия которого не помню. Шукшин рассказывает, что он якобы поехал за границу, и нашел в номере гостиницы письмо по-русски. Прежний постоялец написал, и забыл или не успел отправить. Письмо это написал какой-то мужик из русской деревни. Которого, возможно, послали в поездку по профсоюзной путевке. И этот крестьянин делится с односельчанами впечатлениями о загранице. В письме совершенно нет описаний достопримечательностей. Описывается, скажем, ванная с душем и плитками. Описывается кровать.
- Приеду домой, - пишет крестьянин. – Дома себе такую же кровать срублю.
Он описывает жалюзи, которых раньше не видел.
- Повернешь шишечку, - пишет он, - и в комнате темно. Назад повернешь – светло.
- Действительно, - писал в конце Шукшин уже от себя. – Я подошел к окну. Повернешь шишечку – темно. Назад повернешь – светло.
Я читал и посмеивался. Оказался человек, скажем, в Париже. Пишет письмо домой. И описывает не Эйфелеву башню, не круассаны с кофе утром, а жалюзи. Разве не забавно?
Но рассказ не был написан сатирически. Он не предполагал однозначного посмеивания. Нет, хочешь посмеяться – смейся. Автор изложил все так, что для улыбки был повод. Но это дело твое, как к описанному относиться. Шукшин просто описал, не программируя читательской реакции.
Но разве это литература? Это же так, просто анекдот. Кстати, в те годы ходил анекдот на ту же тему, над которым все взрослые много смеялись. Кто-то поехал во Францию. И гуляя по Парижу он увидел в сумерках фигуру рыбака с удочкой. На набережной Сены. Подошел. Как спросить, клюет ли? Спросил жестами.
- Да ни фуя не клюет, - ответил по-русски рыбак. – Я тут в командировке на неделю. Работаю до пяти вечера, а потом что делать? Ну, я знал, что тут речка местная протекает, и взял с собой удочку.
– Ты представляешь? – смеялись взрослые. – Поехал в Париж! И все, на что хватает его фантазии – постоять с удочкой!
В общем, и в анекдоте, и у Шукшина описывается один и тот же типаж. Крестьянин.
Вот этого своего крестьянина Шукшин описывал практически везде. Как ему плохо в городе. Скучно за границей. Какие люди в городах неправильные. Шукшин это их чувство очень хорошо чувствовал. Но сам он уже не был одним из них. Он их описывал без особенной симпатии. Может, он и хотел их описать с этой самой симпатией, но у него выходило иначе. Выходило объективно. Шукшин описывал ситуации, и ситуативно читатель может и сочувствует героям. Но сами они не кажутся людьми особенно глубокими или привлекательными.
Прежде чем перейти к рассказу "Срезал", я сделаю два замечания.
Недавно я видел ссылку на какие-то воспоминания периода первой мировой. И там описываются русские крестьяне из глубинки. У них не было понятия большая Родина. Они о России, о ее обустройстве особенно не думали. Для них родина была малой, это их деревня или губерния. Такой человек, оказавшись за границей, не будет бегать по музеям. Он будет думать о том, что он дома срубит такую же кровать, как в гостинице. Словом, полный Шукшин.
А в 1917 году он легко покинет фронт (интересы России ему не очень близки). А покинув фронт, он окажется в Москве, и там он не будет обращать внимания на всякие Учредительные Собрания. Не будет думать о будущем политическом устройстве России. Грабь награбленное – этот лозунг куда ближе. Эти люди чувствовали себя тогда как позже герои Шукшина, оказавшись в городе.
Таким образом, Шукшин не только писатель, а скорее культурный этнограф. Он описал некую среду, дал скриншот некоей деревенской субкультуры. Их мыслей, чувств, шаблонов поведения. Их культурных кодов, как сейчас говорят.
Интересно, в 50-х годах 20 века в Китае работал Фэй Сяотун, основатель китайской школы культурной этнографии. Он предложил свою модель расшифровки китайских культурных кодов. Это интересно, потому что главным таким кодом были именно подобные крестьянские ценности. Фэй Сяотун так и назвал свою книгу "From the soil", что можно перевести как "От сохи". Китайская психология восходит к психологии крестьян, работающих в отдалённой деревушке. Их волнует то, как, условно говоря, обустроены жалюзи в их домах. Кровати. Весь Китай их занимает мало, это не в их повестке дня. Нет, когда воины императора входят в их деревню, все падают ниц. Они лояльны императору, платят налоги. Позовут на войну – идут и погибают. Но политику императора они не оценивают, правильная ли. Это – данность. Правильная по умолчанию.
Это, по Фей Сяотуну, является главным отличием китайских и европейских культурных кодов. Европейцы дают оценку своему правительству. Они думают о политике своей страны. Китайцы – в гораздо меньшей степени.
Фей Сяотун приводил ряд примеров, как в современном Китае жители больших метрополий, горожане следуют этим крестьянским шаблонам поведения. Хотя они уже в нескольких поколениях не крестьяне.
Очень интересно, но эти же мысли Фэй Сяотуна могут быть применены к анализу современной ситуации в России. Путин начал войну в Украине, и оказалось, что 80% населения говорили, что поддерживают. Казалось бы, рвутся бомбы, сносят с лица земли целые кварталы, гибнут женщины и дети. Как можно не выйти на акции протеста? Протеста против безумия. Многие писали тогда об ответственности россиян за преступления их режима. По аналогии с европейскими культурными кодами, в Европе же есть ответственность. Немцы признали себя ответственными. Но у людей в России, особенно в глубинке, иные, не европейские, культурные коды. Как герои Шукшина отреагировали бы на войну в Украине? А никак. Пошли бы. Но ответственности бы не чувствовали. Путин же знает, что делает. Им наверху виднее. Это именно такая крестьянская психология. И если бы герои Шукшина и протестовали бы, то только по поводу того, что не хватает носков для солдат, или автоматов. Шишечек, так сказать.
Теперь о рассказе "Срезал". Я этот рассказ в детстве перечитал раз 40. Очень смешной. Рассказ этот тогда прошел незамеченным, его вообще никто не обсуждал. Мелкотемье! Байка. Но за последние несколько лет этот рассказ цитируют все чаще и чаще. Потому что появились социальные сети, а в них появились тролли. И описанный Шукшиным типаж выплыл наружу. Оказался массовым, узнаваемым. Шукшин подметил и предугадал троллей.
Сюжет рассказа: толпа крестьян во главе с местным деревенским "умником", Глебом Капустиным, пытается "срезать" приехавшего из города в отпуск кандидата наук. Капустин несёт такую несусветную безграмотную чушь, что хозяину дома становится неловко. Выпалив свой бред, местный лидер торжественно удаляется из дома кандидата, полагая, что выиграл спор. Мужики его уважительно поддерживают, и радуются его троллингу.
Когда этот рассказ читают сегодня, то обращают внимание прежде всего на сам троллинг. Нет, ну точно же! Капустин – тролль. Отрицательный персонаж. Но ведь персонажем там является вся деревня. Которая смакует то, как Капустин срезает. Ведь рассказ начинается с того, что мужики пришли домой к Капустину, и рассказали про приехавших кандидатов. Про то, что они привезли в подарок электрический самовар. И Капустин сказал им, - ну, пошли. И все пошли с ним срезать.
Так что, может, и права Маша Шукшина. Любит народ троллей. Не их самих, а то, что они делают. Молодец Петр Толстой. Срезал французов!
По сути, на этом и была основана политтехнология Путина много лет. Начиная с Мюнхенской речи 2007 года, Путин срезает "наших западных партнеров". Мужики довольны. В 2014 году был Крым. Путин опять всех срезал. Народ ликовал. Потом ввели военных в Донбасс и Луганск. Дали танки, самолеты, оружие. И продолжали срезать Порошенко и Зеленского. Какой была реакция населения? С одной стороны, вышеупомянутая крестьянская психология не рассматривала эти события как нечто, происходящее с ними. Я говорю "крестьянская психология", но (как и в Китае) это не значит, что ее носителями являются крестьяне. Значительная часть московского офисного планктона именно так и реагировала. Их волновали их местные "шишечки". Закрытие Макдональдса. Новости из Мариуполя игнорировались. Первым событием, временно изменившим восприятие событий, была частичная мобилизация. Тут все почувствовали, что дело коснулось их деревни. Для всего мира мобилизация была очередным событием, ничего не добавившим к ужасам происходящего. Но для многих россиян это стало вехой. Впервые они почувствовали, что это касается и их тоже. Но, кажется, это было временной эмоцией. Мобилизация прошла успешно. Народ безмолвствовал. Крестьянская психология опять возобладала. И именно поэтому сейчас готовят новую волну мобилизации. Пипл хавает.
При этом, как население воспринимает цели войны? Нет, речь не о том, что говорит Путин. Он наговорил об этом много, менял цели несколько раз. То денацификация, то смена режима в Киеве. То вдруг режим уже не хотят менять, а хотят защитить русских в Донбассе. Речь не о Путине. А о том, как воспринимает цели войны народ в своей массе? В общем, никаких практических государственных целей люди не видят. Говорят разное, но если эти слова обобщить, то получится, что "крестьяне" просто хотят срезать украинцев. И весь институт пропаганды, всякие Соловьевы и Скабеевы, они же именно Глебы Капустины. Талантливые, срезают в прямом эфире по несколько часов каждый день. И это работает с их аудиторией, с героями Шукшина. И с их уже городскими потомками. Ответственности нет, мыслей о будущем нет, об обустройстве России не думают. Думают о "шишечках", об уровне жизни в своей деревне и радуются троллингу. Шукшин! (Вадим Ольшевский)
Максим Горький, который крестьян в своей жизни насмотрелся выше крыши – их ненавидел лютой ненавистью (в отместку крестьяне заманили "пролетарского писателя" в свою страну из-за границы и заперли его там, окружив со всех сторон крестьянской массой - он быстро зачах). За что Горький ненавидел крестьян? Он подробно описывал - за жестокость, бездушие, отсутствие интереса к чему бы ни было возвышенному, мелочность, тупость... Все эти качества, безусловно, крестьяне пронесли через столетие почти в неизменности и сейчас с ними же остаются. Но все ж в защиту их надо сказать, что это не их вина и не какая-то "генетическая предрасположенность"; просто "крестьянское самосознание" – эвфемизм "психологии выживания". Крестьянский мир - те, кто не живут, а выживают всю свою жизнь, и с переменным успехом. "Выживатели" не могут себе позволить широкого кругозора и настоящей эмпатии – они живут всю жизнь под страхом смерти.
Вот почему у нас в России сто лет проходит, люди переезжают в города, а ничего в этом смысле не меняется, угроза жизни не смягчается – это вопрос.
! Орфография и стилистика автора сохранены
