105 лет назад нынешняя ситуация с перспективами протестного движения была блестяще описана Джеком Лондоном: "Тем не менее, социалисты добились больших успехов. Однако это не было решающей победой, которая закрепила бы за нами руководящие посты и подавляющее большинство в законодательных собраниях. Повсюду мы оставались в меньшинстве. Правда, мы послали в конгресс пятьдесят наших товарищей, но, когда весной 1913 года они заняли свои места в капитолии, им пришлось вскоре убедиться в полном своем бессилии. И мы еще оказались в лучшем положении, чем фермерская партия, которая добилась в ряде штатов руководящих административных постов; когда весной 1913 года ее представители явились, чтобы занять эти посты, их и на порог не пустили; отставленные сановники продолжали править как ни в чем не бывало, в судах распоряжались прислужники олигархов".
Упреки Каспарова наивным деятелям, обменявшим верность демократическим идеалам проспекта Сахарова на дозированный допуск к местным выборам, совершенно правильны. Но Гарри Кимович, говоря об оппозиции, продающей свое первородство за чечевичную похлебку в пять-шесть мандатов в Мосгордуме, чрезмерно приукрашивает ситуацию. На выборах в столичный "парламент" только в либеральном сегменте столкнуться "Яблоко", "cписок Навального", "Гражданская платформа" Прохорова и "Гражданская инициатива" Нечаева.
При пятипроцентном барьере между партиями разыграют 11 мест. Это и будет реванш Кремля и Красного дома за сентябрьскую растерянность 2013 года.
Как в историософии "Войны и мiра"1 Льва Толстого Наполеон был обречен идти до Москвы, подобно все замедляющемуся катящемуся чугунному ядру, а потом катиться обратно, так и новое протестное движение, приняв подаренного кандидата Навального, было обречено главной своей целью сделать участие в контролируемых выборах. Такова логика людей, искренне считающих соперничество за место муниципального депутата реальным вкладом в развитие гражданского общества, а предвыборную агитацию — единственной респектабельной разновидностью оппозиционной пропаганды.
Но главную ответственность за это несут умудренные оппозиционеры, решившие, что пусть хоть такие выборы — с подаренными муниципальными голосами и эксклюзивным доступом, — чем никакие. Зато, дескать, мы им покажем. Показали. Законно избранный мэр Урлашов — в тюрьме. Назначение законно избранного мэра Ройзмана отменяется прокуратурой. Над кандидатом в мэры Навальным навис если не реальный срок в четыре-пять лет колонии, то точно пожизненный запрет2 на участие в выборах. Сторонники участия Навального и Геннадия Гудкова в выборах решили перехитрить Кремль, как им тогда казалось, выгодно играя на внутрикремлевских противоречиях, которые сами же и выдумывали на ходу. Наполеон тоже решил воспользоваться уловками Кутузова, чтобы заполучить Москву.
Столичный средний класс вообще любит хитрить с государством — это его жизнь. Точно так же, как "прогрессивная интеллигенция" любит хитрить с чиновниками, спонсорами, общественным мнением в России и академической элитой на Западе. Юных, но заносчивых картежников пустили во взрослое казино. Чему удивляться, коли они оказались в любезно выданных швейцаром запасных подштанниках и "на счетчике".
Раскритикованные Каспаровым умеренно-принципиальные оппозиционеры приперлись на Валдай просить у Путина почетную капитуляцию.
Так князья-данники сползались в ханскую ставку. Не зря святой князь Александр Невский числится ныне "символом России". Вот, дескать, господин президент, мы кончаем бузу и признаем твою легитимность, а ты освобождаешь заложников — "узников Болотной". Мы боролись, ты победил, мы признаем твою победу, и теперь, после битвы, отпусти домой аманатов3.
Поскольку любой, желающий продемонстрировать системность, должен у нас проявлять свою гражданскую позицию либо в форме просьб о милосердии, либо в форме советов власти, как ей лучше править, то в данном случае системность была продемонстрирована в полной мере. Впрочем, все споры разрешатся через месяц — ко Дню народного единства 4 ноября окончательно станет ясна судьба фигурантов по "делу 6 мая" (какая будет принята амнистия), судьба Ройзмана и Навального, судьба гринписовцев и экипажа "Арктического восхода".
Спор между умеренными и радикалами в протестном движении разрешит Кремль.
Именно Путин может сделать вид, что принимает почетную капитуляцию со стороны умеренной оппозиции и милостиво швыряет ей пленников, одним этим делая ее гегемоном протестного движения, либо отвергает протянутую шпагу и топчет покорившихся, открывая дорогу радикалам.
Чтобы проиллюстрировать программируемость событий, вернусь к примеру с Наполеоном. Когда он получил возможность мобилизовать в свою Великую Армию сотни тысяч немцев и итальянцев из подвластных ему стран, то его поход на Москву был запрограммирован: ломануть всей сконцентрированной массой на столицу и там продиктовать мир побежденному. Хитроумная стратегия Кутузова по заманиванию войск противника вглубь страны ничего бы не стоила без неслыханной для того времени "тоталитарной" тактики выжженной земли, которую позже осмелились применить лишь Сталин и его выученик Гитлер. И Смоленск, и Москва были сожжены вместе с ранеными российскими солдатами — у стен городов Бонапарту давались решительные сражения, а потом десятки тысяч своих раненых, как было естественно, отвозились за городские стены родных городов. Ответить на такую хитрость Наполеон мог, только применив высшую стратегию — как и в Западной Европе, ввести на подконтрольной территории свой Гражданский кодекс (чем отменить крепостное право и религиозную дискриминацию неправославных, в первую очередь, старообрядцев), а также признать суверенитет украинцев, прибалтов, татар, башкир, черкесов… Но Бонапарт не хотел уничтожения Российской империи, он хотел компромисса с Александром I. Но тот-то как раз хотел уничтожить Наполеона.
Приведя этот исторический пример, не удержусь от того, чтобы не пнуть еще раз статусных радикалов (подобно тому, как они пинают "статусных либералов"). Встав на позицию демократического фундаментализма, они должны были попытаться расширить социальную базу внесистемной оппозиции. Тем более что, начиная с июля, для этого были два идеальных повода (как для Наполеона освобождение крепостных и провозглашение независимости Украины и Литвы): грабительская политика властей в области ЖКХ и уничтожение Академии наук. Ничего этого сделано не было, и новое протестное движение, рекрутированное исключительно из нового среднего класса, вылилось в столице в разоблачение злоупотреблений при укладывании собянинской плитки и борьбу с коммунальными работниками родом из Центральной Азии.
Органическим следствием этого стало то, что
оппозиционность вылилась лишь в несанкционированный флешмоб у стен Кремля, бурную интернет-активность, раздачу агитлитературы и приход на выборы. Больше этот социальный слой ничего не может и не умеет делать в политике.
Недавно я присутствовал при жарком споре двух оппозиционеров. Один утверждал, что, взаимодействуя с государством, можно получить смягчение репрессий, добиться отказа от наиболее одиозных действий властей. Другой доказывал, что надо "долбать систему извне", а не "упрашивать педофила: вот эту девочку ты отпусти и иди себе в поисках новых жертв". Когда, как мне казалось, Рыжков выпросил амнистию для "узников Болотной", я думал, что упрашивать имеет смысл. Но тут же "педофил нашел новую жертву" — у нас появилось еще 30 узников совести — гринписовцев и экипаж "Арктического восхода".
Еще одна притча — о заложниках и хитрости. 66 лет назад британское владычество над подмандатной (от мандата Лиги Наций) Палестиной трещало по швам. Самым элитным подразделением Трансиорданской4 королевской армии был Арабский легион, вымуштрованный англичанам и возглавляемый английским генералом Глаббом (знаменитый Глабб-паша). Арабский легион начал обстрелы еврейских кварталов Иерусалима, блокировал их. Замысел был в том, что, столкнувшись с неминуемой перспективой войны с арабами и осады Иерусалима, еврейская община Палестины откажется от идеи провозглашения Государства Израиль и официально попросится в британские колонии. Это избавило бы десятки тысяч людей от страданий, а тысячам спасло бы жизнь. Все понимали, что еврейское население Иерусалима и других осажденных арабами городов и кибуцев — заложники английской политики. Но согласие еврейской общины на признание над собой британской власти означало прежде всего отказ от приема сотен тысяч еврейских беженцев из Европы. А ведь именно британский запрет на въезд в Палестину этих беженцев стал поводом для еврейского восстания против британцев в 1946-м.
Можно было схитрить — отложить исполнение ноябрьского (1947 года) решения Генеральной Ассамблеи ООН5 о создании Израиля, выпросить на перспективу статус доминиона. А через несколько лет, укрепившись, еще раз попытаться провозгласить независимость. Как это сделала Южная Родезия в 1965 году. Но еврейские лидеры Палестины решили не хитрить. Для них это было непростое решение. Но перевесило то, что для палестинской еврейской общины моральный долг принятия в еврейском национальном очаге (статус Палестины по решению Лиги Наций) беженцев, уцелевших от гитлеровского геноцида и послевоенных погромов в Восточной Европе, был важнее всего: важнее спокойствия, хрупкого благополучия, важнее безопасности и жизни.
Политика Лондона провалилась. Государство Израиль было провозглашено и приступило к исполнению своей основной исторической задачи — принятию миллионов евреев на исторической родине. И в последующей серии войн отстояло себя.
1 Мир — это состояние без войны, а мiр — общество, Лев Николаевич именно его и противопоставлял сражениям с Наполеоном и жизни героической аристократии.
2 Как осужденному за тяжкое преступление.
3 Аманат (араб. amanat от aman — безопасность) — в восточных языках слово, означающее заложника. В старорусском языке было свое слово — таль.
4 Иорданией Хашимитское королевство стало себя называть после аннексии Западного берега Иордана.
5 Самую убедительную речь в пользу независимости Израиля произнес советский представитель Анатолий Громыко.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
