"Они просто придут и отрежут вам голову". Так назывался один текст, прочитанный мною когда-то в Интернете. Написан он был по совершенно другому поводу, но вот его заголовок очень точно "попадает" в содержание и послание фильма "Окраина" (1998, режиссер Петр Луцик), который московские национал-демократы показали в рамках своего киноклуба Casual films.
Фильм стилизован под ранее советское черно-белое кино и наполнен такими же истовыми, осатанелыми персонажами с бешено горящими остервенением глазами, что и фильмы 1920—1930-х.
Сюжет: уральские крестьяне узнали, что в ходе "приватизации" их земля обманным путем досталась неизвестно кому. Тогда они взялись за топоры и берданки и "пошли по цепочке" — начали пытать и убивать тех, кто имел отношение к мошеннической сделке. Местного чиновника ("обкомовца") народный мститель загрыз зубами в подполе, еще одному супостату молодой крестьянин отрезал голову... В итоге они добираются до нового собственника их земли — олигарха, живущего в Москве, очень похожего на Бориса Ельцина. В конце концов расправляются и с ним. Поджигают московский небоскреб, наполненный нефтью. Пожар распространяется на весь город, и уральские хлеборобы покидают столицу, которая за их спиной рушится, объятая огнем. Завершается эта история о народной расправе соцреалистическими портретами счастливых крестьян, которые на тракторах и комбайнах пашут свою землю.
Гость киноклуба публицист Владимир Голышев назвал Петра Луцика и его соавтора по написанию сценариев Алексея Саморядова национальными гениями, которым удалось в своих картинах нащупать и отобразить русский национальный характер. В частности,
в этом фильме, считает Голышев, они уловили потенциально огромную, просто звериную жестокость русского человека, которая дремлет, но прорывается наружу во время таких социальных катаклизмов, как, например, гражданская война.
Еще гость клуба упомянул другую картину этих сценаристов "Дикое поле", где Россия постепенно превращается в опустошенную, выжженную землю. Судьба страны в этом фильме рисуется предельно апокалиптично, что очень хорошо согласуется с нынешними воззрениями Владимира Голышева.
В свое время автор интернет-проекта Назлобу.Ru немало потрудился над раскруткой национал-демократического дискурса. Однако сейчас у 39-летнего публициста, как следует из его выступления, осталось совсем мало точек соприкосновения с национал-демократами. Пожалуй, единственное общее у них — это категорическое неприятие реальности современной России, да и то с оговорками, поскольку Голышев смотрит на это по-своему. В отличие от националистов, ни в какой нацбилдинг он не верит и его не желает, то же относится и к перспективам гражданской активности в стране и ко всему такому прочему. В том, что он пишет все последнее время и что говорил в киноклубе, отчетливо превалируют эсхатология, совершенно апокалиптический взгляд на перспективы России и то, что можно назвать экзистенциальной проблематикой.
Так, после вступительного слова Александра Храмова, который энергично и увлеченно говорил о феномене партизанства, приводил примеры подобных движений разных времен и народов, проводил параллели с нашумевшими прошедшим летом "приморскими партизанами", Владимир Голышев повторил то, что писал до этого в своих текстах на данную тему. Он рассматривает приморскую историю не в разрезе политики, национализма, гражданского сопротивления, а через экзистенциальную и религиозную оптику. Дальневосточные "русские мальчики", на его взгляд, являли собой тип мучеников, почти (или даже без "почти") святых, а не героев. Он сравнил их действия с финальным жестом Юкио Мисимы, а за прототип они, как он считает, взяли северокавказских моджахедов — и не по причине симпатий к исламу, а просто за неимением перед глазами каких-либо других примеров.
Примерно эти же тезисы бывший автор интернет-проекта Назлобу.Ru привел и в ответ на вопрос о Саиде Бурятском, которому он посвятил ряд апологетических текстов в своем блоге. Надо сказать, многие из аудитории не скрывали своего весьма критического отношения к тому, что Голышев "восхвалял" шахида, доходя до сравнения его с Христом (что естественно, учитывая, что на показ пришли в массе своей люди националистических убеждений). Владимир пояснил, что опять-таки считает Бурятского не героем, но мучеником. "Он хотел одного — погибнуть на заведомо проигранной войне", — сказал гость клуба. С этой точки зрения Бурятский — тоже "русский мальчик", святой, мученик, тип крайнего максималиста и идеалиста, категорически не совместимого с реальностью мира, который "лежит во зле". Также публицист заявил, что погибший моджахед в итоге оказался чужд своим кавказским соратникам, которые его же и "сдали", что он был одиночкой, а не представителем какого-то там "движения". Наконец, оратор высказал мнение, что Бурятский не вписывается в концепцию шахидизма, поскольку она предполагает нанесение максимального урона противнику, а Саида интересовала только смерть.
Голышев считает обоснованным сравнение Саида не только с Христом, но и с Че Геварой. "В мемуарах Че Гевары есть эпизод, — вспомнил в этой связи публицист, — где он откровенно признается в том, что во время одной из бомбардировок леса, где он скрывался с партизанами, он обосрался. И как он и его соратники потом над этим весело смеялись. Герой такого о себе не напишет".
"Герой хочет победить. Люди такого типа, как Гевара и Саид Бурятский, приходят на войну не за победой, а за смертью", — сказал Владимир Голышев.
Дальше перешли к теме "восстания "Спартака". И опять таки, как и в случае с партизанами, Голышев, который когда-то был убежденным националистом и в качестве публициста немало потрудился на соответствующей ниве политического поля, не разделил энтузиазм нацдемов по поводу волнений на Манежной и последующих массовых акций в ряде городов России и у Останкинской телебашни в столице. Он полагает, что
власть использует фанатов, как попыталась незадолго до этого использовать десантников, с целью демонстрации пугала
даже не и без того перепуганному отечественному обывателю (мнение населения власть уже давно вообще не интересует, убежден Владимир Голышев), а в первую очередь Западу. То есть он придерживается конспирологической версии этих событий. Получается, что в случае с Манежной фанаты оказались и объектом, и инструментом манипуляции.
Эта точка зрения вызвала резкую отповедь поэта Алины Витухновской и Максима Хотулева, который был непосредственным свидетелем происходившего и во время траурной акции на Кронштадтском бульваре и на Манежной площади. Хотулев очень энергично и прочувствованно описал происходившее и выразил убеждение, что если бы Владимир Голышев видел это своими глазами, то никогда не стал бы говорить, что за фанатами "стоит Кремль". Говорил он это не просто с возмущением, а почти с негодованием.
Витухновская тоже начисто и категорически отвергла конспирологическую подоплеку этих событий и высказалась о них, в том числе и о "крестовом походе детей" у ТЦ "Европейский", с большим энтузиазмом. "Очень скучно, — назвала она главную, на ее взгляд, причину этих волнений, — они за десять лет вырастили поколение в условиях чудовищной скуки".
А Михаил Пожарский сказал, что трактует выступление "зигующих" школьников у "Европейского" как проявление национального сознания и недовольства, продемонстрированное подростками в меру их сил и разумения.
В ответ на эту атаку Владимир Голышев подчеркнул, что лично не присутствовал на этих событиях и не может судить о степени искренности их рядовых участников. "Я анализирую медийную "подсветку", то, как это отражается в информационном поле, — сказал он, — и
я вижу, что они (Путин, Сурков, Кремль, власть в целом — прим. А.С.) очень довольны произошедшим, очень. У них все хорошо. Я не вижу у них ни признака паники".
Были и более частные вопросы. Кто-то спросил Голышева, почему, на его взгляд, экологическая проблематика (а это отчасти перекликается с содержанием фильма "Окраина") практически полностью монополизирована левыми силами. "На это я ответить могу, это очень просто, — сказал гость клуба. — Для правого не существует земли "вообще". Для него есть только земля чья-то, находящаяся в чьей-либо собственности. Земля своя или чужая. Если она его, то тогда да, ее состояние и положение на ней его волнует, а абстрактные "ничейные" киты пускай дохнут".
Кроме того, Голышева, который довольно много пишет о кино, попросили оценить положение дел в отечественном кинематографе. Он высказал предельно критическое мнение, что никогда еще в массовой кино- и телесериальной продукции не содержалось столько презрения к зрителю, как в нынешних российских фильмах. "Добавлять туда искусство авторам вообще противопоказано, поскольку оно только все запутывает", — сказал публицист. Причины, на его взгляд, очевидны: в современной России в кинематографии, как и в других сферах, зарабатывают на "откатах" и "распилах". "Они зарабатывают не в процессе проката, а в процессе производства", — отметил гость киноклуба. Отсюда и плачевный результат, который никого из авторов изначально не волнует.
Прозвучал известный тезис о том, что в нынешней России параллельно существуют два кинематографа: для "быдла", то есть для внутреннего потребления, и кино "на экспорт", так называемый артхаус для международных кинофестивалей. Голышев сказал, что к "экспортному" фестивальному русскому кино, например к работам Звягинцева, он относится, конечно, с большей симпатией, чем к "нашему" кино для "внутреннего рынка".
В целом он считает, что Россия продолжает стремительно деградировать и дичать. Даже в 1990-е годы остаточный запас советской цивилизованности и культуры, на взгляд Голышева, был еще очень большим, а за прошедшее десятилетие архаизация и социальная деградация "проделали огромную работу". Сейчас Владимир Голышев не верит ни в какой национальный протест, а на судьбу России смотрит исключительно в разрезе грядущего конца света и Страшного суда. Но воспринимает это не мрачно, не с пессимизмом и фатализмом, а, если угодно, с радостным предвкушением.
Когда я вышел из клуба, где проходил кинопоказ, то увидел, что над Пятницкой улицей растянут транспарант какой-то компании, поздравляющей работников ФСБ с их профессиональным праздником, отмечаемым 20 декабря.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
