Меня часто спрашивают, будет ли в России революция? "Разумеется, будет!" – отвечаю я. Нынешнее состояние государственности крайне неустойчиво. Российская Федерация – типическое послереволюционное образование, ее Конституция – плод сложного компромисса 15-летней давности. Поскольку ни одна из целей революционных событий 1989-1993 годов не достигнута полностью, то неизбежны события, которые приведут к полной реализации их потенциала. С точки зрения августа 1991 года – это будет вторая революция, которая завершит дело первой. Как в начале прошлого века март 1917-го завершил задачи октября 1905-го, выступив в качестве "второй революции". В результате задача ликвидации средневековых институтов самодержавия была выполнена.
Многие страны Европы, в том числе Испания и Германия тоже шли к установлению "консолидированной демократии" через цепочку революций. В Испании они приняли форму нескольких гражданских войн. Роль "первой революции" в обоих случаях сыграли наполеоновские завоевания, временно ликвидировавшие феодализм. В Германии роль "второй революции", в отличие от "первой нацистской революции", сыграли события в октябре-ноябре 1989-го в ГДР. В то время произошла "национально-демократическая революция" и реализовалось воссоединение Германии. Объединение страны стало результатом не "разрядки напряженности", но массового антикоммунистического выступления на Востоке.
Такой двойной революционный удар связан с тем, что после первой революции наступает в известной мере "реставрация" старых порядков. Термин "реставрация" считаю не совсем точным: контрреволюция редко пытается уничтожить созданные революцией социально-политические институции. Все усилия контрреволюционеров направлены не только на восстановление дореволюционных социальных отношений и на интеграцию фрагментов старой элиты в новый господствующий слой. Условно говоря, не только граждан пытаются заставить вести себя как верноподданных, но и номенклатура пытается вести себя, как буржуазия. Жизнь входит в решающее противоречие с этими химерами, начинают объективно складываться предпосылки "второй революции".
Революция 1989-1993 годов также была по всем признакам "буржуазной национально-освободительной". По ряду признаков она напоминала Великую Французскую – детонатором к ней послужил срыв противоречивых и неуверенных либеральных реформ. Забавно, что сталинские фундаменталисты оказались необычайно точны в своих прогнозах относительно брежневизма и горбачевщины. И курс на потребительский тоталитаризм привел к "буржуазному перерождению" номенклатуры и интеллигенции, отказу от идеократической модели. И "перестройка" реального социализма в демократическом ключе закономерно открыла дорогу буржуазно-националистическим движениям.
В результате "революционной волны конца двадцатого века" были ликвидированы: наднациональная идеократическая империя; партократическая система власти (ее сменил сверхсильный президент, имеющий не традиционную, но харизматическую легитимацию); распределительная модель экономики; доминирование партхозноменклатуры в политической и экономической жизни. Однако правового демократического государства создать не удалось. Не удалось и перейти от феодальных по своей природе отношений "центр - регионы" к демократической федерации, и не удалось создать предпосылки для формирования класса свободных собственников.
Социальный некроз "второго застоя" создает объективные условия для новой революции в России. Субъективной предпосылкой для нее служит предельно оскорбленное чувство гражданского достоинства десятков миллионов русских людей. Нынешние борцы с гипотетическим "русским Майданом", полагаю, в свое время обобьют все лбы перед образами, вымаливая "оранжевый" сценарий новой революции: поди плохо из министерских кабинетов пересесть на скамьи парламентской оппозиции, и, наслаждаясь свободнейшими СМИ, поливать помоями новую власть за "экстремизм"…
Поскольку история все-таки повторяется, я полагаю, что наиболее драматическая часть Второй русской революции (по отношению к августу 1991 года) будет стремительной, подобно Февральской – вместо двух-трех лет митингов и прочих "безобразий" на улицу вдруг выходит миллион, и старая власть бежит, как поросенок, "обгоняя собственный визг". Хотя очень может быть, что Вторая русская революция растянется на десятилетие либеральных реформ, "подгоняемых" выступлениями демократической оппозиции. Я также очень надеюсь, что удержится привитое диссидентско-правозащитным движением хроническое отвращение к использованию насилия в политике. Внедрение абсолютной приверженности ненасилию в российское радикальное оппозиционное течение – колоссальная заслуга "шестидесятников".
У нас, конечно, есть студенческое террористическое подполье, но только нацистское.
Если вновь вернуться к отечественным историческим параллелям, то сторонники Правозащитной (еще раз подчеркну – восстанавливающей право) революции объективно выполняют историческую роль троцкистов в двадцатые годы. И лупят их по голове все той же теорией "суверенности" (см. тезис: построение социализма в одной отдельной взятой стране). И, несмотря на то, что власти формально говорят на том же языке (верховенство права, приоритет свободы и демократии, европейский путь), что и демократическая оппозиция, именно в ее адрес, а не в адрес внешне полных идеологических антагонистов "суверен-демократического" режима, а именно, коммунистов и черносотенцев, направлена наиболее яростная ругань.
Так и в кульминационно-нэповском 1927-ом: за троцкизм сажали как за опаснейшую контру, а бывшие дворяне, интеллектуалы-националисты (иногда и монархисты в душе), даже царские генералы были очень востребованы наследниками Ленина – как нужные попутчики (тем более, издеваются над леваками), как стратеги, рисующие планы походов на Афганистан и Индию…
Как человеку взглядов либерально-правозащитных, мне бы очень хотелось, чтобы и Вторая русская революция вошла в историю как "Правозащитная". Сегодня главным раздражителем общества стало не отсутствие свободы: потребительской еще навалом, а потребность в политической – как хорошо осознанной необходимости - формируется поколениями. И не отсутствие социальной справедливости: общество в целом слишком "мелкобуржуазно" - атомизированно и охвачено идеей индивидуального успеха. Но общим знаменателем все явственней становится стремление избавиться от бесправия, от "беспредела" (в терминах современной российской политэкономии). В этом заключается хороший антифеодальный заряд.
Если российское общество и поднимется на дыбы, как разъяренный медведь, то именно от острого ощущения предельной униженности, оно устанет от страха и от беззакония.
Вторая русская революция не обязательно будет либеральной. Она может быть "Национальной" (именно так, как этот термин применяли Муссолини, Гитлер и Франко). Создание коалиции "Другая Россия" (это был первый шаг к Правозащитной революции) лишь на полтора месяца опередило события в Кондопоге. А тот погром вместе с Правым маршем 4 ноября 2006 года расцениваю как зарницу Национальной революции.
Так что выбор небогат – либо Правозащитная революция, либо – Национальная.
Версию, что нынешний застой и сопутствующий ему "социальный некроз", т.е. вырождение социальных отношений до степени такого "искажения имен", когда каждая социальная институция выполняет функцию противоположную по отношению к своему общественному долженствованию, будет длиться вечно – всерьез не обсуждаю.
Кстати, обе вторые революции могут быть проведены преимущественно сверху. Национальная революция будет обречена решать часть задач, отводимых истории для демократического движения.
Попробуем, подобно серьезным объективным историкам, заглянуть в "Национальное будущее" нашей страны, в эту мрачную бездну, озаряемую багровыми сполохами сражений и массовых расстрелов… Национальная революция будет обречена уничтожить сложившуюся феодально-имперскую систему отношений между центром и этническими гособразованиями. В любом случае, из РФ вычленится этно-национальное Русское государство, пусть и не сразу. Ведь очевидно, что торжество русского этнонационализма полностью морально-политически делегимизирует связь национальных республик с Россией. Одновременно режим национальных революционеров даст полное гражданское равноправие всем находящимся в России на птичьих правах соотечественникам (и хлынувшим из отваливающихся окраин).
В сочетании с изгнанием "нерусских" из страны и развитием импортозамещающих отраслей это воссоздаст в стране организованный строительно-промышленный рабочий класс (в его марксистском понимании). Издержками тут будет легко предсказуемая финансовая катастрофа в виде гиперинфляции. Национальная революция будет обречена уничтожить существующую элиту "жирных котов" (в терминах современной социологии – административную коррупцию), уничтожить существование "правоохранителей" в виде отдельной опрично-баскакской касты. Будет подорвана коррупция как системообразующий фактор отношений с государством. После крайне мучительной фазы передела собственности и социальных позиций, будет прекращен нынешний ползучий "черный передел" бизнеса в форме "красного" рэкета.
Национальная революция воссоздаст массовые идеологические партии, что поможет обуздать чиновников и преодолеть складывающееся кастовое расслоение российского общества. Нынешняя "партия власти" - это бюрократическая корпорация людей, нацеленных на аппаратную карьеру. Победившая "национал-революционная" партия будет партией людей с опытом общей борьбы, поэтому она может использоваться для политического контроля чиновничества.
Так, сербская "Национальная революция" Милошевича и Караджича очень сложным путем выполнила часть нерешенных задач демократического движения в Сербии 1988-1990 годов. Милошевич абортировал Первую сербскую демократическую революцию. И был вынужден решать часть ее задач по ликвидации химеры панславизма и титовского социализма. Вторая сербская революция октября 2000 года завершила задачу превращения Сербии в национальное демократическое государство, которое утвердилось на принципах парламентаризма, отказалось от идеи любой ценой удерживать Косово и готово к вступлению в ЕС.
Национальная революция предотвратит превращение России (Руси) в китайского вассала, на что явно нацелилась нынешняя элита. Это грандиозный исторический выбор. Как выбор Александра Невского между рыцарями и Ордой. Как выбор Ивана Калиты, решившего стать русским "Рамзаном". Как выбор Александра III, согласившегося (в обмен на французские займы) привязать русскую армию к французской военной машине. Пекин готов гарантировать нынешней российской правящей элите ее полицейско-авторитарные методы правления, ее абсолютную монополию на власть. Запад гарантировать отказался. Элита сделала свой "евразийский выбор". Так князья предпочли Орду, даровавшую своим верным вассалам поистине тоталитарный объем власти, роскошную для западного средневековья возможность напрочь игнорировать политические претензии дружинников (рыцарей), городов и церкви.
Отметим, что для правителей КНР, сохранивших, скажем мягко, большую приверженность феодальным ценностям, безвозмездная передача пусть и небольшой части российской территории в обмен на внешнеполитическую поддержку имеет вполне внятный смысл стремления установить военные отношения. В том же русле прошлогодние учения в Челябинской области, по сценарию которых на глазах китайских генералов китайские и российские части (вассальная дружина) штурмовали условный российский город, захваченный "международными бандформированиями" (подавляла недовольных русских).
Гипотетическая Национальная революция объективно будет призвана завершить фактически начавшееся в 1990 году формирование этнонационального Русского государства и вывести страну из нарастающего социального разложения. Ее издержки понятны: безумие шовинизма, бегство интеллигенции, нескончаемые войны, внешнеполитическая изоляция, глубокий кризис экономики.
Вы не хотите Национальной революции?! Тогда зовите Правозащитную! Вы не хотите взрыва и хаоса?! Тогда научитесь непрерывному ненасильственному давлению на власть, чтобы заставить ее идти на демократические реформы, на восстановление права.
Расширенный вариант статьи находится на сайте www.nationalassembly.ru
Вы можете оставить свои комментарии здесь
